Дело Аркадия Шевчука: его не должно было быть
Лихие 90-е с печально известной «демографической ямой» тоже оставили свой неизгладимый след. Казалось бы, общество должно заботиться и помогать своей молодёжи, даже если не из «любви к ближнему», то хотя бы из чувства самосохранения. Что же в реальности?
Звучит прощальный школьный вальс, впереди широкая дорога в прекрасное будущее. «Перед нами все двери открыты – двери ВУЗов, наук и дворцов». Времена этой жизнеутверждающей пионерской песенки, увы, давно миновали. Никому ты сегодня не интересен, разве что самым близким. Хорошо, если в семье есть деньги. А если нет, то как повезёт. Не перед всеми, увы, открыты двери ВУЗов «на коммерческой основе», а бюджетных мест мало. На «работе» молодой человек, как правило, никому неинтересен – у него же ни опыта, ни образования. А жить как-то надо. Но не все рассудительные и расчётливые от природы. Не все в 19-20 лет хорошо разбираются в людях и жизненных реалиях, не все тверды духом и характером.
Существует мнение специалистов, что Советский Союз распался в том числе и благодаря плановой экономике. К сожалению, и в наших реалиях план тоже существует. Но не всегда в тех сферах, где это было бы логически оправдано и уместно. Речь идёт о так называемой «палочной системе» МВД. В частности, о плане по раскрытию преступлений в сфере оборота наркотиков. Здесь существуют, как и в каждом плане, свои градации и предпочтения. Есть и рьяные сотрудники, которые всё стараются сделать по «высшему разряду» (ведь за это и награды соответствующие»).
Как-то, после расформирования ФСКН, в апреле 2016 года, довелось наткнуться на интернет-форум бывших сотрудников ФСКН. Показались интересными такие вот откровения: «Помнишь численность ОО, ну и сокращённого КЛОН в придачу? Реально работали на раскрытие только они, при всех раздутых штатах. «От человека к преступлению» - раскрывали только вышеперечисленные. Одиночные «торчки» интересовали, в основном, с точки зрения получения более значимой информации. Целью был исключительно квалификационный состав. Изъятие по части 1 статьи 228 (хранение – прим.автора) считалось конфузом среди коллег и вызывало однозначную реакцию руководства».
Наталия Дымченко, мать Тихона Дымченко, осуждённого на 10 лет и три месяца колонии строго режима по одному из таких дел (организатор - подполковник Игорь Струганов с апреля находится в СИЗО именно по обвинению в фабрикации наркотических дел) рассказала, что следователь по СКР по особо важным делам З.С.Денисов, который ведёт дело Струганова, подчеркнул, что они заметили тенденцию в работе органов: «Все зоны забиты наркоторговцами от 18 лет, а наркотрафик как был, так и остался. Не тех берут».
Однако речь сегодня даже не об этом. Можно вообще быть непричастным к пагубному «зелью», не иметь об этой стороне жизни никаких представлений. И тем не менее в одночасье оказаться «по ту сторону закона» в не очень дружной компании новоиспечённых «барыг».
Дело было в марте 2016 года, в городе-герое Волгограде. Аркадий Шевчук по возрасту к молодёжи уже не относился – это был 30-летний отец семейства, от него зависело благополучие супруги и двух малолетних детей. Увы, дело это показательное тем, что абсолютно типичное.
Тот день уже не сотрётся в памяти никогда. С самого утра он выдался хмурым, и не только по причине пасмурной погоды. Аркадий лишился работы. Вернее, расторг договор со своей работодательницей . Когда вечером в 23 часа , мобильный телефон высветил её номер, они с женой сидели на кухне: пили чай и разговаривали о том, «как будут жить дальше». Недавно Аркадий узнал о радостном событии – он скоро опять станет отцом, жена беременна третьим ребёнком.
Иванова (назовём экс-работодательницу так) попросила Аркадия спуститься во двор, к его машине, она там, мол, оставила какие-то свои вещи. Отрываться в поздний час от домашнего уюта совсем не хотелось, Аркадий предложил открыть машину дистанционно. Иванова, возразила: дескать, не очень удобно что-то искать в чужой машине в отсутствие хозяина. Аркадий пообещал супруге, что через несколько минут вернётся.
Что же произошло за эти несколько часов? Подробностей Аркадий не помнит. Едва закрыв за собой дверь подъезда, он получил по голове удар чем-то тяжёлым (исходя из результатов исследования независимых экспертов, это был просто хорошо тренированный кулак). Очнулся Шевчук в машине от боли. Его продолжали бить и при этом везли непонятно куда.
На пустыре всё продолжилось. Аркадию объяснили – он, дескать, член организованной преступной группировки, занимается сбытом наркотиков. И должен прямо сейчас подписать разрешение на немедленный обыск в квартире, иначе не только ему жизнь не покажется мёдом, но и семья , включая детей, тоже пусть не обижается. Таким образом, «стражи порядка» в отсутствие санкции суда получили расписку с разрешением хозяина квартиры на обыск и проникли в квартиру Шевчука. Во время обыска не сразу, но довольно быстро нашли легкий наркотик, о чём сразу и заявили. Хотя вообще-то наверняка о том, что же найдено, могут судить только эксперты.
Шевчука отвезли в отделение, прямо в чём был. Ждать пришлось долго, несколько раз Аркадий «проваливался» в тяжёлое забытье. Сколько прошло часов, не знал. Все это время выясняли отношения задержавшие его сотрудники полиции и сотрудники изолятора временного задержания, куда хотели «спихнуть» задержанного доблестные оперативники. Но служители изолятора попросту испугались растерзанного вида задержанного – не ровен час что случится с ним. После «консилиума» решили отправить Шевчука в больницу, чтобы врачи сказали своё веское слово. В больнице №20 Волгограда вновь поступившему пациенту решили сделать МРТ.
Какова же предыстория этих событий? Оказалось, что бывший работодатель Шевчука была ранее судима, за ней велось наблюдение. У неё ранее нашли пакетик с легким наркотиком. Так как женщину видели в машине вместе с Шевчуком, решили после задержания Ивановой придумать версию, что пакетик она получила от Шевчука (чтобы «вывести» дело в разряд сбыта). Телефон к моменту звонка, согласно протоколам уголовного дела, уже был изъят у задержанной. Звонила она по приказу и по наущению оперативников.
«Найденная» в доме Шевчука марихуана (о которой знали почему-то заранее оперативники) подтвердила якобы причастность его к «обороту наркотических веществ». Несмотря на побои и травму головы, Шевчука всё-таки свозили в городской клинический наркологический диспансер для обследования. В справке из диспансера следует, что «установлен факт употребления марихуаны. Признаков опьянения не выявлено».
После МРТ, результаты которого попытались не разглашать, появилось заключение сотрудника изолятора временного содержания о то, что ушибы головы и на теле получены в результате падения. Однако после вмешательства правозащитников была проведена новая экспертиза, в рамках заявления о преступлении, которая показала, что ушибы, полученные Шевчуком, не могут быть результатом неудачного падения, такие ушибы возникают только от ударов тупым предметом.
Во время судебного следствия Шевчук неоднократно обращался к прокурору с просьбой рассмотреть жалобу о его избиении и принудительном согласии на обыск квартиры. После приговора, начиная с 2017 года, таких обращений было уже девять – с неизменными отказами, которые выглядят в основном так: «травмы получены в результате собственного падения до момента задержания». Отказы в возбуждении уголовного дела, попытки «замять» инцидент, наводят на мысль, что есть в данном деле признаки преступления, совершённого оперативными сотрудниками. Но итог – десять лет колонии строгого режима получил Шевчук.
Жена Шевчука не смогла спокойно пережить всю эту ужасную ситуацию, когда в квартиру вторглись нахрапистые незнакомцы в форме и приволокли её любимого, окровавленное лицо которого трудно было узнать. Не прошли бесследно для беременной женщины и последующие испытания: постоянные унижения, попрание прав и все то, что сваливается на голову родным обвиняемого в уголовном преступлении. Женщина потеряла ребёнка.
Дело Шевчука между тем пополнило показатели «палочной» системы МВД по широко известной и печально популярной 228-й статье (ее даже в полиции уже называют «народной»). Сколько уголовных дел по этой статье сфабриковано всего, наверняка не знает никто. Но нашумевшее дело журналиста Голунова (которое признано сфабрикованным уже на всех уровнях) имело ряд последствий.
Мы уже знаем, что снижения наркотрафика в результате таких действий силовиков не произошло. Между тем молодые ребята, ставшие фигурантами уголовных дел в России, многие из которых сфабрикованы, теряют здоровье и выпадают из социума на годы. Сделает ли их тюрьма лучше, если они действительно в чем-то виновны? А как быть с теми, в отношении которых дела были в принципе сфабрикованы (а их десятки тысяч)? С каким настроением они выйдут на свободу? Кстати, и выходят-то не все. Мало что может произойти в местах лишения свободы.
Сколько всего загубленных в зародыше семей и нерождённых детей было и еще будет? Однако власти намерены антинаркотическое законодательство ужесточать и дальше. Ещё и конфискация имущества грядёт. Интересно, кто и зачем фактически сознательно уничтожает российскую молодежь?
