«Я с отвращением отношусь к слову «элита» в любом его значении»: Юнна Мориц
Так появилась у меня «катушка» с песнями Сергея и Татьяны Никитиных. Была там и песня, которая понравилась сразу – про пони, которая девочек катает.
Пони девочек катает,
Пони мальчиков катает,
Пони бегает по кругу
И в уме круги считает.
И еще в этом стихотворении, ставшем песней, есть такие строчки.
Приходите, генералы,
В воскресенье в зоопарк!
Я съедаю очень мало,
Меньше кошек и собак.
Позже в памяти останутся другие строчки Юнны Мориц: «Когда мы были молодые, и чушь прекрасную несли...»
А еще – строчки про резинового ёжика «с дырочкой в правом боку» и про собаку, которая бывает кусачей.
Уральский литератор, главврач туберкулезной больницы в Магнитогорске Анатолий Шалагин напомнил совсем иное стихотворение «о детстве».
Он напомнил, что Юнну Мориц многое роднит с Челябинском, хотя родилась она в 1937 году в Киеве.
Но все годы ее военного детства прошли на Южном Урале.
«Условия жизни эвакуированных были далеки от идеала. Голод, холод, подвал … Впрочем, тогда многие так жили. Итог – туберкулез легких и туберкулезный лимфаденит… Уже став поэтессой, она напишет стихотворение».
Вот это стихотворение – о военном детстве на Южном Урале.
Ему было семь лет.
И мне - семь лет.
У меня был туберкулез,
А у бедняги нет.
В столовой для истощенных детей
Мне давали обед.
У меня был туберкулез,
А у бедняги нет.
Я выносила в платке носовом
Одну из двух котлет.
У меня был туберкулез,
А у бедняги нет.
Он брал мою жертву в рот,
Делал один глоток
И отмывал в церковном ручье
Мой носовой платок.
Однажды я спросила его,
Когда мы были вдвоем:
- Не лучше ли съесть котлету в шесть,
А не в один прием?
И он ответил: - Конечно, нет!
Если в пять или в шесть,
Во рту остается говяжий дух -
Сильнее хочется есть.
Гвоздями прибила война к моему
Его здоровый скелет.
У меня был туберкулез,
А у бедняги нет.
Мы выжили оба, вгрызаясь в один
Талон на один обед.
И два скелетика втерлись в рай,
Имея один билет!
«В 1941–45 годах мать, отец, старшая сестра и я жили в Челябинске, отец работал на военном заводе», - вспоминала Мориц.
Этот дом не сохранился. Позже Мориц напишет об этом жилье:
Всю войну я жила под землей, где хранили до войны мороженое.
Мы согрели землю всей семьей, занимая место, нам положенное.
Мы любили этот погребок,
Печку там построили кирпичную,
Побелили стены, потолок,
Постелили крышу не тряпичную…
«Жизнь поэта можно назвать адом и не только потому, что человечество устроило ад на земле, но еще и потому, что поэт, живущий в этом аду, сам несет в себе адские страдания, адскую муку.
Жить вообще трудно каждому человеку, а творческому человеку – вне зависимости от того, поэт он или художник, прозаик или актер – жить гораздо труднее. Вообще быть художником – это катастрофа», - сказала в одном из интервью Юнна Мориц.
Есть в Челябинске премия «Светлое прошлое». Не знаю, считает ли поэт свои военные годы «светлым прошлым». Вряд ли, судя по стихотворению, о туберкулезе.
Но мы можем гордиться, что талантливый поэт посвятил немало строк нашему городу.
